Неточные совпадения
— Вон запустил как все! — говорил Костанжогло, указывая пальцем. —
Довел мужика
до какой бедности! Когда случился падеж, так уж тут нечего глядеть на свое
добро. Тут все свое продай, да снабди мужика скотиной, чтобы он
не оставался и одного дни без средств производить работу. А ведь теперь и годами
не поправишь: и мужик уже изленился, и загулял, и стал пьяница.
— Ой,
не доведет нас
до добра это сочинение мертвых праведников, а тем паче — живых. И ведь делаем-то мы это
не по охоте,
не по нужде, а — по привычке, право, так! Лучше бы согласиться на том, что все грешны, да и жить всем в одно грешное, земное дело.
—
Не доведет тебя
до добра твой романтизм.
— Кто же иные? Скажи, ядовитая змея, уязви, ужаль: я, что ли? Ошибаешься. А если хочешь знать правду, так я и тебя научил любить его и чуть
не довел до добра. Без меня ты бы прошла мимо его,
не заметив. Я дал тебе понять, что в нем есть и ума
не меньше других, только зарыт, задавлен он всякою дрянью и заснул в праздности. Хочешь, я скажу тебе, отчего он тебе дорог, за что ты еще любишь его?
— А то вот и
довели себя
до добра, — продолжала бабушка, — если б она спросила отца или матери, так
до этого бы
не дошло. Ты что скажешь, Верочка?
К тому времени мы уже видели немало смертей. И, однако, редкая из них производила на нас такое огромное впечатление. В сущности… все было опять в порядке вещей. Капитан пророчил давно, что скрипка
не доведет до добра. Из дому Антось ушел тайно… Если тут была вина, то, конечно, всего более и прямее были виновны неведомые парубки, то есть деревня… Но и они, наверное,
не желали убить… Темная ночь, слишком тяжелый дрючок, неосторожный удар…
— Вот у тебя дом, старик, все хозяйство, и вдруг надо будет все разорить. Подумал ты об этом? Сам разоришься и других
до сумы
доведешь… От
добра добра не ищут.
— Смотри-ка! — говорила, приложив ей руку к голове, Марья Михайловна, — как уходилась, насилу дышишь. Выпей воды да поди переоденься, распусти шнуровку. Уж
не доведет тебя эта езда
до добра!
Пылкая в своих привязанностях и гневливая в то же время, она была одной из тех женщин, у которых, как сказал Лермонтов, пищи много для
добра и зла, и если бы ей попался в мужья другой человек, а
не Ченцов, то очень возможно, что из нее вышла бы верная и нежная жена, но с Валерьяном Николаичем ничего нельзя было поделать;
довести его
до недолгого раскаяния в некоторые минуты была еще возможность, но напугать — никогда и ничем.
Прогнали с парохода Максима — это был серьезный,
добрый парень, а Сергея, человека подлого, оставили. Все это —
не так. А почему эти люди, способные затравить человека,
довести его почти
до безумия, всегда покорно подчиняются сердитым окрикам матросов, безобидно выслушивают ругательства?
В бесчисленном множестве помпадурш, о которых свидетельствует история, он
не знал ни одной, которая
довела бы своего помпадура
до добра.
Она, то есть дама, а
не скамья,
довела меня
до того, что я разорвал самые священные узы дружбы, я готов был отречься даже от своей одной
доброй матери…
Эта встреча отравила мне остальную часть дня, потому что Пепко
не хотел отставать от нас со своей дамой и
довел свою дерзость
до того, что забрался на дачу к Глазковым и выкупил свое вторжение какой-то лестью одной
доброй матери без слов. Последняя вообще благоволила к нему и оказывала некоторые знаки внимания. А мне нельзя было даже переговорить с Александрой Васильевной наедине, чтоб досказать конец моего романа.
А господь его ведает, вор ли, разбойник — только здесь и
добрым людям нынче прохода нет — а что из того будет? ничего; ни лысого беса
не поймают: будто в Литву нет и другого пути, как столбовая дорога! Вот хоть отсюда свороти влево, да бором иди по тропинке
до часовни, что на Чеканском ручью, а там прямо через болото на Хлопино, а оттуда на Захарьево, а тут уж всякий мальчишка
доведет до Луёвых гор. От этих приставов только и толку, что притесняют прохожих да обирают нас, бедных.
— Говорил вам, что драка
до добра никогда
не доведет…
Самозванство и бесстыдство, милостивый мой государь,
не к
добру приводит, а
до петли
доводит.
— Я предсказывал, что знакомство с национальгардами
не доведет до добра! — зловеще каркал mon oncle.
— Ну,
не хнычь! (Полина и
не думала хныкать, да она и никогда
не плакала) — и для цыплят найдется место; велик курятник. К тому же им в школу пора. Ну, так
не едешь теперь? Ну, Прасковья, смотри! Желала бы я тебе
добра, а ведь я знаю, почему ты
не едешь? Все я знаю, Прасковья!
Не доведет тебя этот французишка
до добра.
— Делают и успехи. Одна славная девочка есть, мясника дочь.
Добрая, хорошая девочка. Вот если бы я была порядочная женщина, то, разумеется, по папашиным связям, я бы могла найти место зятю. А то я ничего
не умела и вот
довела их всех
до этого.
Иван Ильич стерег жену свою
По старому обычаю. Без лести
Сказать, он вел себя, как я люблю,
По правилам тогдашней старой чести.
Проказница ж жена (
не утаю)
Читать любила жалкие романы
Или смотреть на светлый шар Дианы,
В беседке темной сидя
до утра.
А месяц и романы
до добраНе доведут, — от них мечты родятся…
А искушенью только бы добраться!
— Эх, Марк Иваныч, Марк Иваныч! — вздохнул становой, глядя на окно. — Говорил я тебе, что ты плохим кончишь! Говорил я тебе, сердяге, —
не слушался! Распутство
не доводит до добра!
— Эх, Марк Иваныч, Марк Иваныч! — вздохнул становой, поднимая вверх глаза. — Говорил я тебе, что распутство
не доводит до добра! Говорил я тебе, —
не слушался!
— Пускай
до чего
до худого дела
не дойдет, — сказал на то Пантелей, — потому девицы они у нас разумные,
до пустяков себя
не доведут… Да ведь люди, матушка, кругом, народ же все непостоянный, зубоскал, только бы посудачить им да всякого пересудить… А к богатым завистливы. На глазах лебезят хозяину, а чуть за угол, и пошли его ругать да цыганить… Чего
доброго, таких сплеток наплетут, таку славу распустят, что
не приведи Господи. Сама знаешь, каковы нынешние люди.
— Прежде
не довел? — усмехнулся старик. — А как мне было доводить-то тебе?.. Когда гостили они, приступу к тебе
не было… Хорошо ведь с тобой калякать, как
добрый стих на тебя нападет, а в ино время всяк от тебя норовит подальше… Сам знаешь, каков бываешь… Опять же ты с ними взапертях все сидел. Как же б я
до тебя
довел?..
И когда
довели дело
до того, что перепортили всё, что было, и стали сами зябнуть, и голодать, и терпеть друг от дружки обиды, тогда стали бранить хозяина, зачем он плохо устроил,
не приставил караульщиков, мало
добра заготовил, и зачем всяких плохих людей пускает.
Недобрых слухов
до Марка Данилыча никто
довести не смел. Человек был крутой, властный —
не ровен час,
добром от него
не отделаешься. Но дошли, добежали те слухи
до Дарьи Сергевны.
Все знали, что эта дружба
не доведет Ларису
до добра, ибо около Синтяниной все фальшь и ложь.
— Да я дура, что ли, в самом деле, что я этого
не понимаю? Нет, я плачу о том, что она точно искра в соломе, так и гляжу, что вспыхнет. Это все та, все та, — и Форова заколотила по ладони пальцем. — Это все оттого, что она предалась этой змее Бодростинихе… Эта подлая Глафирка никогда никого ни
до чего
доброго не доведет.
Что, она
не хочет идти?
Не бойся, господин, она пойдет и будет любить тебя… это просто девичий стыд, господин! Вот Я подстегну ее этим концом веревки — хочешь, Я
доведу ее
до твоей опочивальни,
до самого твоего ложа,
добрый господин? Возьми ее с веревкой, веревку Я отдаю даром, но избавь Меня от небесной красоты! У нее лицо пресветлой Мадонны, она дочь почтеннейшего Фомы Магнуса, и они оба украли: один свое имя и белые руки, другая — свой пречистый лик! Ах!..
— Игорь… Дорогой друг мой… Еще раз прошу, оставь меня… Я
не могу ехать с тобой… Это вызывает такие адские муки в раненом плече!.. Каждый шаг лошади, каждое сотрясение… Горя…
Добрый, славный Горя, поезжай один… Наш венгерец домчит тебя быстро
до окопов…
Довези меня только хотя бы
до того здания или
до рощи, которые мы видели при свете на краю поля… Потом, утром ты приедешь за мной снова… Да, Горя, так надо… Ты должен так поступить…
Эта черная зависть
не доводит до добра, она приводит к утере достоинства философии и философа.
Но вот появилось ее «маленькое стадо» (так она в шутку называла нас), плачущее, молящее остаться, с доказательствами такой неподкупной детской привязанности, которую
не купишь ни за какие деньги, что сердце
доброй учительницы дрогнуло, и она осталась с нами «
доводить до выпуска своих добреньких девочек».
— Чего тут думать, и думать нечего, когда явственно…
Не доведут вас книги
до добра… А еще в военную службу норовите… На что военному книги? Военному артикул надобен… Собрали бы дворовых мальчишек, да с ними бы занимались.
— Ну, ребенок, — продолжал разглагольствовать старик, — другие дети радуются, когда гости приезжают, все лишние сласти перепадут, а этому
не надо… зарылся в книги и знать никого
не хочет… О сне и об еде забыть готов… Что в этих книгах толку.
Не доведут вас, Лександр Васильевич,
до добра эти книги… На что было бы лучше, кабы вы, как другие дети, играли бы, резвились, а то сидит у себя в комнате бука букой… Недаром все соседи вас дикарем прозвали…
— Что я вам говорила.
Не слушали
добрых советов,
до чего
довели, за дело! Доигрались, чем кончилось! — подошла и вполголоса начала говорить Бежецкому Крюковская.
—
Не доведет до добра, ваше превосходительство, вас этот пессимиз! — вдруг выпалил Разборов.
— Только с условием, — примолвила она умоляющим голосом, — буду помогать тебе всем моим разумением, всем лукавством, да… смотри,
добрый, милый, честный барин,
не сделай несчастною бедную девушку… Говорят, я уж успела выведать… сирота круглая,
не имеет ни отца, ни матери, с чужой стороны…
не доведи ее
до погибели, побойся бога, женись на ней.
— Смотрите, вспомните печальную историю моего несчастного отца, которую я вам рассказывала, и берегитесь, прошу вас, этих людей…
До добра они вас
не доведут… Это истинные сотрудники сатаны… Если вы хотите спокойствия своей души — разойдитесь с ними.
— Правда, правда, касатик, — с дрожью в голосе от внутреннего волнения согласился с своим любимцем Никитич, —
не доведет до добра это якшанье нашего князя-батюшки с «кромешниками». А все кто причинен — братец, князек Никитушка — юла перекатная…
— Послушай, граф, ты
довел до того, что за дом ничего
не дают, а теперь и всё наше — детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на 100 тысяч
добра. Я, мой друг,
не согласна и
не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри; вон напротив, у Лопухиных еще третьего дня всё
до чиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть
не меня, так детей.
Краевский, впрочем, на нее
не сердился и
не оробел от проклятия, а говорил вечером: «Бабы! я их знаю!» И он, кажется, действительно «знал баб», и потому в редакции дело писателя облаживалось хорошо, но
не так это выходило в очах служебного начальства, к которому предприимчивая супруга тоже являлась и говорила там, что ее «pique-assiette» [Блюдолиз, прихлебатель (франц.).]
не верит в бога и непочтительно говорит о таких и таких особах, чего-де она, как институтка,
не может сносить и «
доведет до сведения», потому что у нее есть дитя, которое надо воспитывать в
добрых правилах.